Технико-экономический, иначе организационно-технический или организационно-экономический, уровень - это уровень развития технологий, производимых товаров и выполняемых услуг, уровень организации операций и методов управления . Он оказывает существенное влияние на рыночные перспективы товара, эффективность деятельности предприятия , общие перспективы отрасли.
Единственной группой косвенных показателей, которая во многих случаях может служить довольно надежной оценкой технико-экономического уровня товара, техники и технологии, предприятия, отрасли, является группа показателей, характеризующих долю издержек, связанных с исследованиями и разработками, или в продажах, или валовой выручке, или в цене. Чем выше эти показатели, тем выше технико-экономический уровень товара, техники и технологии, предприятия, отрасли и тем благоприятнее их перспективы. Следует отметить, во-первых, что эти показатели существенно различаются по отраслям. Так, доля издержек, связанных с исследованиями и разработками, в продажах традиционных отраслей, например табачной промышленности, может составлять 3-5%, тогда как в наукоемких отраслях, например в электронике, она может достигать 25-30%. Во-вторых, эти показатели во всех отраслях постоянно растут, их величина за последние 25 лет удвоилась.
рыночный механизм регулирования технико-экономического развития. Напомним, что в условиях рынка предприниматели , их коллективные аналоги - предприятия в поиске сверхприбыли предлагают рынку новшества, которые могли бы удовлетворить новые или существующие потребности более эффективным, более продуктивным по сравнению с конкурентами способом. Сверхприбыль получают те предприниматели, которые предлагают рынку радикальные нововведения. Другие предприниматели, имитирующие, т.е. повторяющие, эти нововведения, получают меньшую прибыль . Нововведения, предлагаемые в поиске сверхприбыли рынку предпринимателями, и являются движущей силой современного экономического развития.
Источником нововведений, необходимых для эффективной деятельности, являются неудовлетворенные потребности и наука, открывающая неизвестные ранее явления и закономерности, позволяющие создавать новшества. Создаются нововведения путем исследований и разработок.
Перераспределение ресурсов от предпринимателей и предприятий, действующих неэффективно, происходит за счет механизмов финансового и денежного рынков. Финансовый рынок обеспечивает обесценивание капитала неэффективных предприятий и вложение средств в наиболее прибыльные предприятия. Банки за счет кредитной эмиссии кредитуют эффективно действующих предпринимателей, способных получать сверхприбыли. Кредитные ресурсы дорожают и становятся малодоступными для неэффективных предприятий.
Крупные бизнесмены бурно возмущаются предложением помощника президента изъять у них в бюджет сотни миллиардов рублей так называемых сверхдоходов. И в самом деле – что такое эти самые сверхдоходы, откуда они взялись, почему столь яростно протестуют бизнесмены? И у кого еще можно было бы эти сверхдоходы забрать?
В пятницу в Кремле подтвердили: помощник президента Андрей Белоусов действительно предложил Владимиру Путину изъять в бюджет сверхдоходы ряда отраслей, включая металлургию. Российский лидер поручил правительству проработать эту идею. Именно так, по словам пресс-секретаря Дмитрия Пескова, следует трактовать визу Путина «Согласен» на письме его помощника. Позже стало известно, что предложение передано в министерства.
В письме Белоусова, адресованном президенту, говорится о необходимости забрать в бюджет почти 514 млрд рублей сверхдоходов почти у полутора десятков компаний из несырьевых отраслей. «Раскулачить», в частности, планируется компании в металлургической и нефтехимической отраслях. Белоусов подкрепляет свое предложение пояснением. В прошлом году металлургическим и химическим компаниям-экспортерам, играя на рыночной конъюнктуре, удалось заработать более полутора триллионов рублей. Налоговая нагрузка в этих отраслях оказалась ниже, чем в нефтегазовой сфере: 7% у химиков и металлургов против 28% у «нефтянки». Помощник президента ссылается на зарубежную практику: «Изъятие сверхдоходов, образовавшихся благодаря рыночной конъюнктуре и не зависящих от действий руководства компаний, распространяется не только на нефтегазовую отрасль, но и на другие ресурсные отрасли».
Предложение помощника президента резко раскритиковал номер два в списке российских олигархов по версии Bloomberg. Владелец состояния в 20 млрд долларов Владимир Лисин, хозяин Новолипецкого металлургического комбината, заявил: «Предложенный метод формирования дополнительной налоговой базы выглядит поощрением неэффективности». По его оценке, планируемое изъятие у компаний черной металлургии (250 млрд рублей в год, как уже говорилось выше) больше общих инвестиций сектора за прошлый год – 170 млрд рублей. Свой комментарий Лисин увенчал анекдотом про зайца-бизнесмена.
Открыл заяц обменник: меняет рубль на рубль двадцать. К зайцу потянулись звери, но думают: когда же косой разорится? А он все меняет и меняет. Дошла новость до медведя. «Косой, а в чем бизнес-то? Ты хоть рентабельность считал?» – «Да нафиг мне эта рентабельность, ты посмотри зато, какие обороты!»
Белоусов не замедлил с ответом. «Любителям рассказывать анекдоты хочу напомнить главный закон капитализма: «Делиться надо», – сказал помощник президента изданию «Ведомости». Инициатива изымать сверхприбыли у горно-металлургических, химических и нефтехимических компаний необходима для выравнивания налоговой нагрузки, утверждает Белоусов.
Разумеется, Лисин был не единственным критиком предложения. Ожидаемо негативный отзыв пришел и из Российского союза промышленников и предпринимателей. «Девальвация как причина образования «сверхдоходов» имела ограниченный во времени эффект и приходилась на период слабого рынка. Те результаты, за которые теперь накажут наиболее успешных, достигнуты отнюдь не подарками от рынка, а системной работой этих компаний», – уверяют представители РСПП.
«Предложение Белоусова деструктивное. По сути оно сводится к тому, что те предприятия, которые ведут свою хозяйственную деятельность более эффективно, должны платить больше. Если это предложение получит развитие – это будет очень мощным демотивирующим фактором, который поспособствует снижению прибыльности российских предприятий. Вряд ли это хорошо», – заявил доцент кафедры фондовых рынков и финансового инжиниринга факультета финансов и банковского дела РАНХиГС Сергей Хестанов.
Итак, главный аргумент противников идеи Борисова: полученный ими сверхдоход – это вовсе не сверхдоход. Но вопрос в том, как высчитывать это «сверх-» в доходе предпринимателя? Что вообще такое так называемый сверхдоход?
Здесь необходим краткий ликбез. Есть понятие «прибыль» – разница между суммарным доходом и общими расходами (включая налоги). Есть «сверхприбыль» – это прибыль, значительно превосходящая среднюю норму по отрасли; как правило – это следствие монополистического завышения цены товара. Но со «сверхдоходом» уже сложнее.
Критерий в значительной мере субъективен, сказал руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов: «Для одних нормальный доход 10%, для других – 20% и т. д. Вы можете любую сумму назвать сверхдоходом, если она выше уровня вами декларируемых доходов».
Собеседник отмечает, что объективные критерии того, что считать «нормальным» доходом, не выработаны. «С конца XVII века сумма свыше 7% дохода на одолженный капитал считается для банков неким нормальным доходом промышленника, – говорит эксперт. – То есть, исходя из этой логики, нормальная прибыль должна быть 15–20%, чтобы от нее отнимались расходы на обслуживание долгов, 7%, условно говоря. Тогда доход выше 15–20% – это уже сверхдоход. Но можно вообще сослаться на традицию. В Вавилонском царстве, например, доход меньше 300% в торговых операциях считался низким. В зависимости от того, что вы хотите, приводите любые аргументы, чтобы обосновать свою позицию». Собственно, бизнесмены и приводят эти аргументы.
По хорошему счету отличить доход от сверхдохода нельзя никак, соглашается директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. Экономист заметил: «Но, скажем, если происходит резкий скачок цен наверх, тогда то, что принесено этим скачком – это сверхдоход. Но если скачка нет, то речь идет не о сверхдоходе, а о том, что называется природной рентой».
В случае с нефтью государство научилось извлекать эту ренту, теперь взялись за металлы, заметил Делягин. «По-хорошему это правильно и разумно. Но есть вещи, которые очень здорово пугают», – отмечает собеседник.
Первое возражение – нельзя новое обложение вводить по принципу «а вдруг», – рассуждает Делягин: «У людей инвестиционные планы, программы, а теперь мы эти инвестиционные деньги собираемся изымать в доходы бюджета и подорвем развитие производства».
Второй настораживающий момент, по мнению Делягина, это то, что заявленная цель инициативы Белоусова – не устранить несправедливость, устранив диспропорцию между обложением нефтяников и металлургов. «Нет, говорится о том, что в бюджет нужно положить полтриллиона рублей. Но простите, в бюджет не нужно класть эти 500 млрд, ведь там уже без движения «валяется» 8 трлн рублей. И правительство понятия не имеет, что с ними делать», – считает Делягин. По его мнению, «возникает ощущение дешевого хайпа, но дорогого для экономики», призванного «отвлечь внимание от американской болтовни о санкциях».
О «переводе стрелок» говорит и Василий Колташов. Он считает, что столь скользкий вопрос, как налог на сверхдоходы металлургов, был поднят именно сейчас исключительно для отвлечения внимания от других сфер.
«У крупнейших банков было все очень хорошо с рентабельностью в последние годы, – полагает эксперт. – Можно сказать, что и у них сверхдоходы. Я думаю, что через некоторое время мы услышим, что надо пощупать банки. Мы за каждый чих как клиенты банка платим какую-то комиссию. И все эти комиссии складываются в немалую прибыль».
Однако все это, как считает Колташов, отвлекает от главной проблемы. «Вся налоговая система России, созданная еще до кризиса 2008 года, сама находится в кризисе, нужен ее пересмотр. Потребителей разгрузить, компании поощрять к инвестиционной деятельности, сверхбольшие доходы не компаний, а конкретных лиц обложить крупными налогами, – предлагает эксперт. – Вот что должно быть сделано. Любой вывод капитала, любой вывод регистрации бизнеса и любая работа через офшоры должны восприниматься как не совсем законные или вообще не законные действия».
Очевидно, что прибыль и все с ней связанное долгое время подвергались нападкам. Причина этих нападок не так очевидна.
Можно выделить несколько закономерностей. Чаще всего выдвигается возражение о том, что прибыль, в отличие от других источников дохода, таких как заработная плата, рента или даже процент (плата за риск ожидания) является незаработанной . С получением прибыли не связан оправдывающий ее честный труд или усилия. Большинство людей не понимают процесс, с помощью которого получается прибыль и предполагают, что происходит что-то неправильное… "Несправедливо получать прибыль без необходимости работать за это".
Другое часто звучащее возражение против прибыли и в особенности против сверхприбыли (необоснованной прибыли) состоит в том, что такая прибыль ведет к бедности остального человечества. Идея в том, что общий объем благосостояния конечен, и если предприниматели в случае сверхприбыли получают большую долю, всем остальным остается меньше. Таким образом, прибыль не только оказывается "незаслуженной", потому что она "не заработана", но она еще и вредит людям, уводя деньги от остального общества.
Также многим кажется, что прибыль получают, пользуясь беспомощностью других. Этот взгляд представляет собой третий тип возражений, который отражен в полной презрения популярной фразе, что сверхприбыли зарабатываются "на нищете остальных". Когда "беспомощность" заключается в отсутствии знаний, критики прибыли особенно громогласны в своем осуждении. Например, особенно досаден случай, когда прибыль зарабатывается исключительно на том, что клиент не знает, что тот же самый товар продается рядом по более низкой цене. Если же покупатель беден, перекупщика осуждают еще сильнее.
Обычные аргументы в защиту идеи и практики получения прибыли оставляют желать много лучшего. Раньше они указывали лишь на то, что (1) получать прибыль это патриотично, а критиковать ее означает демонстрировать антиамериканский или даже коммунистический настрой; (2) она все равно не особенно велика; (3) во многих случаях она расходуется на благотворительность. Что и говорить, аргументы не очень впечатляющие. Необходимо рассмотреть роль прибыли в современной экономики и приложить усилия к тому, чтобы несколько более вдохновенно отстаивать древнее и почетное стремление к сверхприбыли.
Во-первых, прибыль получают предприниматели, которые видят и ловят возможности, недоступные другим. Конкретные возможности, которыми пользуется предприниматель, варьируются от случая к случаю, но каждый раз людям предлагают сделки, которые для них выгодны и которые в отсутствие предпринимателя им бы никто не предложил. В самом обычном случае предприниматель наблюдает различия в ценах - клубнику по 25 центов за упаковку в Нью-Джерси и по 45 центов в Нью-Йорке. Пока издержки транспортировки (перевозка, страховка, хранение, порча и т.д.) меньше, чем 20-центовая разница в цене, то активный предприниматель сможет предложить два набора сделок. Он может покупать клубнику в Нью-Джерси по цене чуть выше 25 центов, а затем предложить продавать клубнику нью-йоркцам по цене ниже сложившихся 45 центов за упаковку. В обоих случаях, если он найдет клиентов, он принесет выгоду тем, с кем он заключает эти сделки, либо предлагая за их товары более высокую цену, чем они привыкли получать, либо продавая им товар по более низкой цене, чем они привыкли платить.
Помимо случая с различием в ценах в рамках одного временного периода, есть и межвременной случай, когда существует различие между ценами на сегодняшние товары и цены на товары в будущем. Возьмем для примера фрисби. Рассмотрим все факторы производства - землю, труд и капитал - которые воплощены в готовом продукте - фрисби, предлагаемом к продаже. Факторы производства - это тоже своего рода товары и поэтому имеют цену. После того, как учтено время, необходимое для превращения этих факторов в готовый продукт, возникают три возможности: (1) расхождение между ценами факторов и ценой будущего продукта отсутствует, (2) расхождение существует, и цены факторов высоки по отношению к цене готового продукта, и (3) расхождение существует, и цена готового продукта высока по отношению к ценам факторов.
Если расхождения в цене нет, то успешный предприниматель не будет ничего делать. Но если цены факторов сравнительно высоки, то предприниматель прекратит производство. Будет расточительством расходовать сравнительно дорогие ресурсы на готовый продукт, который будет сравнительно дешевым. Предприниматель мог бы продать принадлежащие ему акции компаний, занимающихся таким производством. Или же, если у него нет акций, он может заключить контракт на их продажу в будущем по сегодняшней высокой цене (пока что не отражающей производственную ошибку, при которой фрисби изготавливаются из ресурсов, которые стоят дороже, чем готовый продукт). Он может уравновесить эту продажу покупкой того же количества акций в будущем, когда, по его предположению, их цена будет ниже вследствие производственной ошибки. Многих людей озадачивает этот процесс, который часто называют "короткими продажами". Их интересует, как можно продать что-то, что тебе не принадлежит, в будущем, но по сегодняшним ценам. Строго говоря, нельзя продать что-то тебе не принадлежащее. Однако, вне всякого сомнения, можно пообещать продать в будущем что-то, что тебе еще не принадлежит, исходя из понимания того, что можно купить это в будущем, а затем обеспечить поставку , выполняя контракт на продажу. Для того, чтобы проверить понимание этой концепции, зададим вопрос - кто согласится купить акции в будущем по сегодняшней цене? Это будут те люди, которые ожидают повышения цены по сравнению с сегодняшним уровнем, но не хотят инвестировать деньги сейчас.
Если, с другой стороны, предприниматель полагает, что цена готового продукта будет выше, чем суммарная стоимость факторов производства, то он будет действовать противоположным образом. Он будет производить фрисби и/или инвестировать в компании, занимающиеся таким производством.
Третий неочевидный вариант действий не связан с наличием разницы в ценах ни в рамках одного периода времени, ни в разных периодах. Он связан с продуктами, которые еще не были произведены, и поэтому пока не имеют цены. Рассмотрим в этом контексте фрисби до того , как они были произведены или изобретены. В этот момент нет никаких гарантий, что они будут приняты публикой. В таких случаях предприниматель предчувствует, думает или угадывает, что есть нечто, что будет высоко оценено потребителями, стоит только рассказать им о его существовании и убедить в его замечательных свойствах. Предприниматель, тем самым, играет роль няньки для идеи, проводя ее через процесс изобретения, финансирования, продвижения и предпринимая всевозможные прочие шаги для того, чтобы добиться принятия ее публикой.
Рассмотрев некоторые виды деятельности, которыми занимаются предприниматели для получения прибыли, оценим результаты этой деятельности.
Один результат виден сразу - это сбор и распространение знания. Знание о до сих пор не произведенных продуктах - очевидный и яркий пример, но, как мы видели, знание, порожденное поведением, ориентированным на прибыль, ни в коем случае не ограничено такими экзотическими ситуациями. Предприниматель в поисках прибыли ежедневно и постоянно выбрасывает на рынок знание о различиях цен - в рамках одного периода времени и между разными периодами.
Это знание очень выгодно для всех участников. Без него люди в Нью-Джерси съедали бы клубнику, которую могли бы продать, если бы нашли кого-то, кто готов был ее купить дороже, чем по 25 центов за упаковку. Т.е. жители Нью-Джерси съедают свои ягоды только потому, что не знают о наличии людей, ценящих клубнику дороже, чем они сами. Кроме того, без этого знания люди в Нью-Йорке не ели бы клубнику, предполагая, что единственный способ ее достать - заплатить по 45 центов за упаковку, в то время как, по правде говоря, можно заполучить ее дешевле.
Конечно, предприниматель не выдает эти знания как учитель . Он не разъезжает по сельской местности, открыто расставаясь с информацией. Вообще говоря, когда он сделает свою работу, люди в Нью-Джерси и Нью-Йорке могут даже и не узнать о соотношении цен на клубнику на своих рынках. Предприниматель же обеспечивает, чтобы в разных районах ощущались эффекты от знания цен. Предприниматель не распространяет знания напрямую; он распространяет клубнику, которая, в отсутствие знания цен, не была бы распределена таким образом.
Таким образом, совершенно верно, что предприниматель пользуется невежеством других людей. Если бы они обладали необходимыми знаниями, то предприниматель вряд ли смог бы заработать, поставляя клубнику из Нью-Джерси в Нью-Йорк. Это верно, но вряд ли заслуживает упрека. Любой, чья функция - продавать товар, должен продавать его тем, у кого его нет. Отсутствие товара не становится менее реальным только потому, что оно является следствием незнания. Предприниматель "использует" отсутствие знаний у своих клиентов точно так же, как фермер "использует" голод своих покупателей - обеспечивая их тем, чего у них нет.
Таким образом, прибыль предпринимателя возникает не за счет кого-то еще. Неправда, что где-то в экономике должны быть потери, равные его выгоде, потому что неверно утверждение о том, что он ничего не создает. Предприниматель создает. Он создает возможность кооперации между совсем разными, а во многих случаях еще и весьма отдаленными группами. Он - брокер или посредник в создании возможностей . Его задача - следить, чтобы взаимовыгодные возможности не упускались. Почему эти усилия выделяют и называют "нечестным делом" - выходит за пределы разумного.
Помимо того, что предприниматель фокусирует в себе использование знания, он несет выгоду людям, предлагая им выбор, которого у них не было бы без его участия. Очевидным примером опять является ситуация, в которой предприниматель предлагает публике совершенно новый продукт. Но этот принцип применим и в более приземленном случае межвременных различий в ценах. Общество выигрывает от того, что ценные ресурсы не тратятся на производство продуктов, менее ценных, чем сами ресурсы. Последние же можно использовать в производстве более ценной продукции, т.е. продукции, которую потребители ценят больше.
Необходимо иметь в виду, что все предпринимательские операции являются строго добровольными. Люди, с которыми предприниматель имеет дело, вольны принять или отвергнуть его предложения. Тем самым, если они соглашаются на сделку, то это происходит только потому, что они предполагают получить выгоду от нее. Они могут раскаяться в своем решении и думать, что им стоило бы сделать покупку по более низкой цене или продать свой товар по более высокой. Но это не меняет утверждения о том, что предприниматель предлагает сделку, которую на момент предложения все участники считают выгодной для себя. Это важное утверждение, и оно хорошо характеризует предпринимателя. Скажем, применительно к операциям государства этого сказать нельзя, потому что их нельзя считать полностью добровольными.
Другим результатом процесса получения прибыли является то, что после того, как он произошел на любом отдельном рынке, возможность для его продолжения сокращается. Его успех сеет семена его заката. После того, как предприниматель обнаружил возможность и воспользовался ей, его задача выполнена. Как одинокий рейнджер ушедших времен, "одинокий предприниматель" должен двигаться дальше возделывать другие поля. Однако если дисбаланс цен возникнет снова, то предприниматель вернется.
Стимулом для его попыток связать разрозненные части экономики, конечно же, является прибыль, которую он надеется тем самым получить. Это превосходный пример благотворных эффектов системы прибылей и убытков. Успешный предприниматель - тот, кто получает прибыль - объединяет экономику, снижая различия в ценах. Но предприниматель, покупающий, когда надо продавать и наоборот (который вместо сокращения ценовых различий и объединения экономики увеличивает эти различия и способствует дискоординации экономики), теряет деньги. Чем больше ошибок он делает, тем меньше его способность продолжать свою деятельность. Мы не можем надеяться на полное избавление экономики от ошибок. Но механизм, который автоматически улучшает эффективность предпринимателей в каждый момент времени, не стоит отбрасывать так легко.
Отстаивая благотворный эффект прибыли, мы не говорили о сверхприбыли. Это важно сделать, потому что многие скажут, в духе аристотелевского "золотого среднего", что умеренные прибыли приемлемы и даже полезны, но экстремизм в погоне за прибылью однозначно вреден.
Слова "сверхприбыль" всегда использовались в дискредитирующем контексте. "Прибыль" плюс "я ненавижу этого сукиного сына" равняется "сверхприбыль" точно так же, как "твердость" плюс "я думаю, что он неправ" равняется "упрямству". (Бертран Расселл, иллюстрируя эту мысль, говорил: "Я тверд, вы упрямы, а он - свиноголовый сукин сын".) У нас нет эквивалентного термина, чтобы негативно охарактеризовать работника, требующего "заоблачной" или "немыслимой" заработной платы. Вероятно, это связано с тем, что "общественное мнение" (т.е. средства массовой информации) благосклонно относится к высокой зарплате, но не к высоким прибылям.
Оставим семантику. По-видимому, если прибыль несет пользу нашему обществу, то сверхприбыль несет еще большую пользу. Возможность получить прибыль, как было показано, является знаком того, что в экономике есть нестыковки, из-за которых люди не заключают взаимовыгодные сделки. Актуализация прибылей показывает, что с этими упущенными возможностями что-то делается (предприниматели следят за тем, чтобы "клубника распространялась как надо"). Но если возможность получить прибыль означает наличие нестыковок, то возможность получить сверхприбыль означает наличие еще больших разрывов в экономической ткани. Если одна лишь прибыль указывает, что экономическое лечение идет своим чередом, то погоня за сверхприбылью - признак масштабных действий, направленных на исправление ситуацию. Вместо того, чтобы считать умеренную прибыль приемлемой, а сверхприбыль - "эксплуататорской", мы видим, что чем больше прибыль и сверхприбыль, то тем лучше состояние экономики. На ум приходит медицинская аналогия. Если лейкопластырь "хорошо", потому что им можно лечить тело, то хирургия ("погоня за сверхприбылью") - лучше, потому что она показывает, что лечат гораздо более нуждающегося в этом пациента.
Самый важный аргумент в защиту погони за прибылью основан на политической свободе.
По существу, есть только два способа управлять экономикой. Первый - добровольческий, с децентрализацией и использованием цен и системы прибылей и убытков для выявления информации и стимулов. Второй - принудительный, с центральным планированием, экономическими приказами и директивами, опорой на инициативу экономических диктаторов и подчинение всех остальных. Это диаметрально противоположные системы. Все прочие - это перестановки и сочетания двух "чистых" типов.
Принудительная или командная экономика - на вид сама простота. Руководители экономики просто решают, что производить, кому производить и как, и кто получит выгоду от этого производства.
Напротив, добровольная или свободная рыночная экономика довольно сложна. Индивиду необходимо принять решение о том, что производить и как производить. Стимул - его собственное удовлетворение от продукта и от того, что он может получить, торгуя им с другими людьми. Как мы видели, свободная рыночная экономика координируется не экономическими директивами, а механизмом прибылей и убытков.
Теперь посмотрим на парадокс. Те, кто яростнее всего критикует предпринимателей, гонящихся за сверхприбылью, и всю систему свободного рынка, зачастую громко выступают в защиту децентрализации и индивидуальных прав в личных вопросах. В то же время, атакуя прибыли и "сверхприбыли", они нападают не только на право индивидов свободно действовать в экономической сфере, но и на сами основы свободы во всех остальных областях человеческой жизни.
В своих нападках на прибыли и сверхприбыли - на все "прибыльные" вещи - они оказываются в одной лиге с деспотами и диктаторами.
Если бы они добились своего и прибыли были бы жестко ограничены или полностью запрещены, принудительный коллективизм укрепился бы до этой степени. Личные свободы были бы смыты потоком приказов сверху. Индивид не может быть свободен, если его экономическое существование основано на указе экономического диктатора, оспорить который никак нельзя. На свободном рынке, если вы бросаете работу, работник уходит от вас, клиент отказывается покупать у вас, а поставщик - продавать, то есть другие реальные или потенциальные начальники, подчиненные, клиенты или поставщики. Но в контролируемой экономике других альтернатив нет. Отклонения, оригинальность или необычные склонности не допускаются.
Глашатаи гражданских свобод прекрасно понимают и поистине гуманно формулируют принцип, усердно применяемый ими в сфере сексуальной морали - "Между взрослыми людьми по добровольному согласию допустимо все, и (неявно), недопустимо ничего помимо того, что происходит между взрослыми по добровольному согласию". Но они твердо отказываются использовать это правило для любой другой сферы, кроме сексуальной морали! В частности, они отказываются применить его к экономике. Но такой гуманный принцип должен применяться ко всем сторонам человеческой жизни, включая искателя сверхприбыли, так же как и любителя сексуальных извращений, предпринимателя, так же как и фетишиста; спекулянта, так же как и садомазохиста.
Доказательство того, что извращенцы и прочие несправедливо очерняются, составляет основную часть бремени этой книги. Поэтому нас нельзя обвинить в том, что мы быстро и мимоходом коснулись любителей сексуальных отклонений. Но относиться к сообществу предпринимателей, преследующих сверхприбыли, как к париям, настолько же несправедливо.
Последним критическим уколом в адрес сверхприбылей и свободного рынка является точка зрения, согласно которой в далеком прошлом, в аграрной экономике, когда "жизнь была проще", система свободного предпринимательства, возможно, и была жизнеспособна. Сегодня то, что могло быть пригодным для фермеров и мелких торговцев, просто не подходит. В нашем сложном индустриальном обществе нельзя позволить оставлять дела на откуп анахронистическим прихотям индивидов. Необходим жесткий централизованный контроль со стороны планирующего органа, а из сделок необходимо исключить прибыль и сверхприбыль.
Эта точка зрения распространена. В определенных кругах она считается "самоочевидной". Но анализ прибылей, тесно связанный с отсутствием знаний, должен приводить к противоположному взгляду. Институт прибыли - бесценный помощник в сборе и распространении информации. Он важен и для того, чтобы знания имели эффект. Если что-то можно взять в качестве признака "сложной современной неаграгрной экономики", то это то же самое отсутствие экономических знаний и их использования. Отсюда следует, что система прибыли становится более ценной по мере усложнения экономики. Для такой экономики существенна информация, предоставляемая автоматической системой цен, прибылей и убытков. Экономическая диктатура, если она в принципе жизнеспособна (что не так), является таковой только в простой экономике, которой может управлять одна группа бюрократов.
В заключение необходимо провести существенное резкое и четкое различие между прибылью, которую можно заработать на рынке, и прибылью, которую можно "заработать" на государственных субсидиях и влиянии, т.е., короче говоря, через систему государственно-корпоративного капитализма. На рынке любая передача средств должна быть добровольной. Поэтому прибыль должна опираться на добровольный выбор экономических агентов, показывать и порождать решения для экономических потребностей. Тем самым, утверждение о том, что возможность появления прибыли показывает масштаб несовершаемых сделок, а ее реальное получение указывает на заполнение этих пробелов, применимо только к рыночной экономике.
В отсутствие свободного рынка такие утверждения делать нельзя. В "смешанной экономике" (включающей как элементы свободного рынка, так и элементы принуждения) прибыль может быть обусловлена одним лишь запретом конкуренции. Например, тариф на импорт повысит спрос на продукцию внутреннего производства, и прибыли в национальной промышленности вырастут. Но из этого едва ли можно сделать вывод о выявлении какой-то новой информации или повышении удовлетворенности потребителей. Верным будет как раз противоположное. Связь между прибылью и благосостоянием разорвется, и выводить второе из первого больше будет нельзя.
Уолтер Блок, из книги "Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых". Челябинск: Социум, 2011
Перевод с английского под ред. В. Новикова
Задавались ли вы когда-нибудь вопросом, насколько оптимально работает ваш бизнес? То есть, в переводе на финансовый язык — получаете ли вы всю ту прибыль, которую могли бы в идеале.
Если нет, то самое время поговорить о причинах тех проблем, которые рано или поздно встают перед каждым владельцем бизнеса — о неоптимальном управлении.
По моему опыту, более 80% компаний на рынке обладают массой управленческих проблем, и, в первую очередь, это неверно выстроенные бизнес-процессы. Нередки случаи, когда один сотрудник выполняет работу, которая уже была до него сделана другим. Отсутствие четких прописанных должностных инструкций — это скорее норма в нашей, российской, действительности. Это печально, поскольку порождает массу вопросов в сфере ответственности за принятие решений, коммуникации между сотрудниками и подразделениями и т. п.
Из чего состоит компания? Очевидно, из людей и ресурсов, а также процессов, которые и объединяют их в функционирующую систему. Если процесс выстроен верно, то система работает продуктивно. Если же нет — с каждой ошибкой мы теряем эффективность, что проявляется, в лучшем случае, в недополучении прибыли, а в худшем - в убытках.
Сейчас на рынке консалтинга достаточно широко представлена такая услуга, как оптимизация бизнес-процессов. Что же входит в это понятие?
Оптимизация бизнес-процессов обычно проходит в несколько этапов. Первый — это анализ имеющейся организационной структуры компании, функциональных обязанностей сотрудников, скорости принятия решений и их исполнения. Здесь выявляются все недочеты системы управления и организации деятельности, становятся видны сложные места в сложившихся подходах ведения бизнеса. Результат первого этапа - аналитический отчет, где описаны действующие бизнес-процессы, а также основные «проблемные места» и их анализ.
Второй этап подразумевает разработку наиболее оптимальной структуры для данной компании. Для этого делается формализация бизнес-процессов, то есть разрабатываются документы, на основании которых будет строиться новая структура — положения, должностные инструкции, описания процессов. Как сказал один мудрый человек: «Первое правило бизнеса - все, что может быть документировано, должно быть документировано». При этом надо понимать, что у каждой компании есть собственная специфика, и просто взять некую «идеальную модель» и сказать, что она будет оптимальна для любого предприятия, нереально.
На третьем этапе необходимо понять, что на самом деле стоит сделать для повышения эффективности компании: оптимизацию или реструктуризацию бизнес-процессов. Это важно, поскольку если оптимизация — это плавный переход к новым процессам, затрагивающим лишь часть оргструктуры фирмы, то реструктуризация - глобальное изменение, касающееся всей организации целиком. По сути, реструктуризацией можно назвать создание новой организации - преемницы старой. Поэтому оптимизация является более простым и чаще встречающимся процессом.
Следующий шаг оптимизации бизнес-процессов — разработка плана внедрения изменений, некоего «переходного мостика» от имеющейся ситуации к оптимальной. Этот план подразумевает именно постепенный переход - сначала внедрение организационных структур, затем перераспределение функционала сотрудников и т. д.
В зависимости от размеров и сферы деятельности компании оптимизация бизнес-процессов может занимать от 2—3 месяцев до 2 лет. Понятно, что большинство компаний не может приостановить свою деятельность на это время, поэтому изменения внедряются в процессе работы, небольшими «вливаниями», от которых не падает эффективность организации в целом.
Когда же оптимизация завершится, компания перейдет на качественно новый уровень своего развития. Однако не надо забывать, что главное в компании — это люди, их компетентность и мотивация, без которых никакая работа не будет оптимальной.
Информационный партнер ИАА Bishelp, Газета Деловая неделя
Очевидно, что прибыль и все с ней связанное долгое время подвергались нападкам. Причина этих нападок не так очевидна.
Можно выделить несколько закономерностей. Чаще всего выдвигается возражение о том, что прибыль, в отличие от других источников дохода, таких как заработная плата, рента или даже процент (плата за риск ожидания) является незаработанной . С получением прибыли не связан оправдывающий ее честный труд или усилия. Большинство людей не понимают процесс, с помощью которого получается прибыль и предполагают, что происходит что-то неправильное… «Несправедливо получать прибыль без необходимости работать за это».
Другое часто звучащее возражение против прибыли и в особенности против сверхприбыли (необоснованной прибыли) состоит в том, что такая прибыль ведет к бедности остального человечества. Идея в том, что общий объем благосостояния конечен, и если предприниматели в случае сверхприбыли получают большую долю, всем остальным остается меньше. Таким образом, прибыль не только оказывается «незаслуженной», потому что она «не заработана», но она еще и вредит людям, уводя деньги от остального общества.
Также многим кажется, что прибыль получают, пользуясь беспомощностью других. Этот взгляд представляет собой третий тип возражений, который отражен в полной презрения популярной фразе, что сверхприбыли зарабатываются «на нищете остальных». Когда «беспомощность» заключается в отсутствии знаний, критики прибыли особенно громогласны в своем осуждении. Например, особенно досаден случай, когда прибыль зарабатывается исключительно на том, что клиент не знает, что тот же самый товар продается рядом по более низкой цене. Если же покупатель беден, перекупщика осуждают еще сильнее.
Обычные аргументы в защиту идеи и практики получения прибыли оставляют желать много лучшего. Раньше они указывали лишь на то, что (1) получать прибыль это патриотично, а критиковать ее означает демонстрировать антиамериканский или даже коммунистический настрой; (2) она все равно не особенно велика; (3) во многих случаях она расходуется на благотворительность. Что и говорить, аргументы не очень впечатляющие. Необходимо рассмотреть роль прибыли в современной экономики и приложить усилия к тому, чтобы несколько более вдохновенно отстаивать древнее и почетное стремление к сверхприбыли.
Во-первых, прибыль получают предприниматели, которые видят и ловят возможности, недоступные другим. Конкретные возможности, которыми пользуется предприниматель, варьируются от случая к случаю, но каждый раз людям предлагают сделки, которые для них выгодны и которые в отсутствие предпринимателя им бы никто не предложил. В самом обычном случае предприниматель наблюдает различия в ценах - клубнику по 25 центов за упаковку в Нью-Джерси и по 45 центов в Нью-Йорке. Пока издержки транспортировки (перевозка, страховка, хранение, порча и т.д.) меньше, чем 20-центовая разница в цене, то активный предприниматель сможет предложить два набора сделок. Он может покупать клубнику в Нью-Джерси по цене чуть выше 25 центов, а затем предложить продавать клубнику нью-йоркцам по цене ниже сложившихся 45 центов за упаковку. В обоих случаях, если он найдет клиентов, он принесет выгоду тем, с кем он заключает эти сделки, либо предлагая за их товары более высокую цену, чем они привыкли получать, либо продавая им товар по более низкой цене, чем они привыкли платить.
Помимо случая с различием в ценах в рамках одного временного периода, есть и межвременной случай, когда существует различие между ценами на сегодняшние товары и цены на товары в будущем. Возьмем для примера фрисби. Рассмотрим все факторы производства - землю, труд и капитал - которые воплощены в готовом продукте - фрисби, предлагаемом к продаже. Факторы производства - это тоже своего рода товары и поэтому имеют цену. После того, как учтено время, необходимое для превращения этих факторов в готовый продукт, возникают три возможности: (1) расхождение между ценами факторов и ценой будущего продукта отсутствует, (2) расхождение существует, и цены факторов высоки по отношению к цене готового продукта, и (3) расхождение существует, и цена готового продукта высока по отношению к ценам факторов.
Если расхождения в цене нет, то успешный предприниматель не будет ничего делать. Но если цены факторов сравнительно высоки, то предприниматель прекратит производство. Будет расточительством расходовать сравнительно дорогие ресурсы на готовый продукт, который будет сравнительно дешевым. Предприниматель мог бы продать принадлежащие ему акции компаний, занимающихся таким производством. Или же, если у него нет акций, он может заключить контракт на их продажу в будущем по сегодняшней высокой цене (пока что не отражающей производственную ошибку, при которой фрисби изготавливаются из ресурсов, которые стоят дороже, чем готовый продукт). Он может уравновесить эту продажу покупкой того же количества акций в будущем, когда, по его предположению, их цена будет ниже вследствие производственной ошибки. Многих людей озадачивает этот процесс, который часто называют «короткими продажами». Их интересует, как можно продать что-то, что тебе не принадлежит, в будущем, но по сегодняшним ценам. Строго говоря, нельзя продать что-то тебе не принадлежащее. Однако, вне всякого сомнения, можно пообещать продать в будущем что-то, что тебе еще не принадлежит, исходя из понимания того, что можно купить это в будущем, а затем обеспечить поставку , выполняя контракт на продажу. Для того, чтобы проверить понимание этой концепции, зададим вопрос - кто согласится купить акции в будущем по сегодняшней цене? Это будут те люди, которые ожидают повышения цены по сравнению с сегодняшним уровнем, но не хотят инвестировать деньги сейчас.
Если, с другой стороны, предприниматель полагает, что цена готового продукта будет выше, чем суммарная стоимость факторов производства, то он будет действовать противоположным образом. Он будет производить фрисби и/или инвестировать в компании, занимающиеся таким производством.
Третий неочевидный вариант действий не связан с наличием разницы в ценах ни в рамках одного периода времени, ни в разных периодах. Он связан с продуктами, которые еще не были произведены, и поэтому пока не имеют цены. Рассмотрим в этом контексте фрисби до того , как они были произведены или изобретены. В этот момент нет никаких гарантий, что они будут приняты публикой. В таких случаях предприниматель предчувствует, думает или угадывает, что есть нечто, что будет высоко оценено потребителями, стоит только рассказать им о его существовании и убедить в его замечательных свойствах. Предприниматель, тем самым, играет роль няньки для идеи, проводя ее через процесс изобретения, финансирования, продвижения и предпринимая всевозможные прочие шаги для того, чтобы добиться принятия ее публикой.
Рассмотрев некоторые виды деятельности, которыми занимаются предприниматели для получения прибыли, оценим результаты этой деятельности.
Один результат виден сразу - это сбор и распространение знания. Знание о до сих пор не произведенных продуктах - очевидный и яркий пример, но, как мы видели, знание, порожденное поведением, ориентированным на прибыль, ни в коем случае не ограничено такими экзотическими ситуациями. Предприниматель в поисках прибыли ежедневно и постоянно выбрасывает на рынок знание о различиях цен - в рамках одного периода времени и между разными периодами.
Это знание очень выгодно для всех участников. Без него люди в Нью-Джерси съедали бы клубнику, которую могли бы продать, если бы нашли кого-то, кто готов был ее купить дороже, чем по 25 центов за упаковку. Т.е. жители Нью-Джерси съедают свои ягоды только потому, что не знают о наличии людей, ценящих клубнику дороже, чем они сами. Кроме того, без этого знания люди в Нью-Йорке не ели бы клубнику, предполагая, что единственный способ ее достать - заплатить по 45 центов за упаковку, в то время как, по правде говоря, можно заполучить ее дешевле.
Конечно, предприниматель не выдает эти знания как учитель . Он не разъезжает по сельской местности, открыто расставаясь с информацией. Вообще говоря, когда он сделает свою работу, люди в Нью-Джерси и Нью-Йорке могут даже и не узнать о соотношении цен на клубнику на своих рынках. Предприниматель же обеспечивает, чтобы в разных районах ощущались эффекты от знания цен. Предприниматель не распространяет знания напрямую; он распространяет клубнику, которая, в отсутствие знания цен, не была бы распределена таким образом.
Таким образом, совершенно верно, что предприниматель пользуется невежеством других людей. Если бы они обладали необходимыми знаниями, то предприниматель вряд ли смог бы заработать, поставляя клубнику из Нью-Джерси в Нью-Йорк. Это верно, но вряд ли заслуживает упрека. Любой, чья функция - продавать товар, должен продавать его тем, у кого его нет. Отсутствие товара не становится менее реальным только потому, что оно является следствием незнания. Предприниматель «использует» отсутствие знаний у своих клиентов точно так же, как фермер «использует» голод своих покупателей - обеспечивая их тем, чего у них нет.
Таким образом, прибыль предпринимателя возникает не за счет кого-то еще. Неправда, что где-то в экономике должны быть потери, равные его выгоде, потому что неверно утверждение о том, что он ничего не создает. Предприниматель создает. Он создает возможность кооперации между совсем разными, а во многих случаях еще и весьма отдаленными группами. Он - брокер или посредник в создании возможностей . Его задача - следить, чтобы взаимовыгодные возможности не упускались. Почему эти усилия выделяют и называют «нечестным делом» - выходит за пределы разумного.
Помимо того, что предприниматель фокусирует в себе использование знания, он несет выгоду людям, предлагая им выбор, которого у них не было бы без его участия. Очевидным примером опять является ситуация, в которой предприниматель предлагает публике совершенно новый продукт. Но этот принцип применим и в более приземленном случае межвременных различий в ценах. Общество выигрывает от того, что ценные ресурсы не тратятся на производство продуктов, менее ценных, чем сами ресурсы. Последние же можно использовать в производстве более ценной продукции, т.е. продукции, которую потребители ценят больше.
Необходимо иметь в виду, что все предпринимательские операции являются строго добровольными. Люди, с которыми предприниматель имеет дело, вольны принять или отвергнуть его предложения. Тем самым, если они соглашаются на сделку, то это происходит только потому, что они предполагают получить выгоду от нее. Они могут раскаяться в своем решении и думать, что им стоило бы сделать покупку по более низкой цене или продать свой товар по более высокой. Но это не меняет утверждения о том, что предприниматель предлагает сделку, которую на момент предложения все участники считают выгодной для себя. Это важное утверждение, и оно хорошо характеризует предпринимателя. Скажем, применительно к операциям государства этого сказать нельзя, потому что их нельзя считать полностью добровольными.
Другим результатом процесса получения прибыли является то, что после того, как он произошел на любом отдельном рынке, возможность для его продолжения сокращается. Его успех сеет семена его заката. После того, как предприниматель обнаружил возможность и воспользовался ей, его задача выполнена. Как одинокий рейнджер ушедших времен, «одинокий предприниматель» должен двигаться дальше возделывать другие поля. Однако если дисбаланс цен возникнет снова, то предприниматель вернется.
Стимулом для его попыток связать разрозненные части экономики, конечно же, является прибыль, которую он надеется тем самым получить. Это превосходный пример благотворных эффектов системы прибылей и убытков. Успешный предприниматель - тот, кто получает прибыль - объединяет экономику, снижая различия в ценах. Но предприниматель, покупающий, когда надо продавать и наоборот (который вместо сокращения ценовых различий и объединения экономики увеличивает эти различия и способствует дискоординации экономики), теряет деньги. Чем больше ошибок он делает, тем меньше его способность продолжать свою деятельность. Мы не можем надеяться на полное избавление экономики от ошибок. Но механизм, который автоматически улучшает эффективность предпринимателей в каждый момент времени, не стоит отбрасывать так легко.
Отстаивая благотворный эффект прибыли, мы не говорили о сверхприбыли. Это важно сделать, потому что многие скажут, в духе аристотелевского «золотого среднего», что умеренные прибыли приемлемы и даже полезны, но экстремизм в погоне за прибылью однозначно вреден.
Слова «сверхприбыль» всегда использовались в дискредитирующем контексте. «Прибыль» плюс «я ненавижу этого сукиного сына» равняется «сверхприбыль» точно так же, как «твердость» плюс «я думаю, что он неправ» равняется «упрямству». (Бертран Расселл, иллюстрируя эту мысль, говорил: «Я тверд, вы упрямы, а он - свиноголовый сукин сын».) У нас нет эквивалентного термина, чтобы негативно охарактеризовать работника, требующего «заоблачной» или «немыслимой» заработной платы. Вероятно, это связано с тем, что «общественное мнение» (т.е. средства массовой информации) благосклонно относится к высокой зарплате, но не к высоким прибылям.
Оставим семантику. По-видимому, если прибыль несет пользу нашему обществу, то сверхприбыль несет еще большую пользу. Возможность получить прибыль, как было показано, является знаком того, что в экономике есть нестыковки, из-за которых люди не заключают взаимовыгодные сделки. Актуализация прибылей показывает, что с этими упущенными возможностями что-то делается (предприниматели следят за тем, чтобы «клубника распространялась как надо»). Но если возможность получить прибыль означает наличие нестыковок, то возможность получить сверхприбыль означает наличие еще больших разрывов в экономической ткани. Если одна лишь прибыль указывает, что экономическое лечение идет своим чередом, то погоня за сверхприбылью - признак масштабных действий, направленных на исправление ситуацию. Вместо того, чтобы считать умеренную прибыль приемлемой, а сверхприбыль - «эксплуататорской», мы видим, что чем больше прибыль и сверхприбыль, то тем лучше состояние экономики. На ум приходит медицинская аналогия. Если лейкопластырь «хорошо», потому что им можно лечить тело, то хирургия («погоня за сверхприбылью») - лучше, потому что она показывает, что лечат гораздо более нуждающегося в этом пациента.
Самый важный аргумент в защиту погони за прибылью основан на политической свободе.
По существу, есть только два способа управлять экономикой. Первый - добровольческий, с децентрализацией и использованием цен и системы прибылей и убытков для выявления информации и стимулов. Второй - принудительный, с центральным планированием, экономическими приказами и директивами, опорой на инициативу экономических диктаторов и подчинение всех остальных. Это диаметрально противоположные системы. Все прочие - это перестановки и сочетания двух «чистых» типов.
Принудительная или командная экономика - на вид сама простота. Руководители экономики просто решают, что производить, кому производить и как, и кто получит выгоду от этого производства.
Напротив, добровольная или свободная рыночная экономика довольно сложна. Индивиду необходимо принять решение о том, что производить и как производить. Стимул - его собственное удовлетворение от продукта и от того, что он может получить, торгуя им с другими людьми. Как мы видели, свободная рыночная экономика координируется не экономическими директивами, а механизмом прибылей и убытков.
Теперь посмотрим на парадокс. Те, кто яростнее всего критикует предпринимателей, гонящихся за сверхприбылью, и всю систему свободного рынка, зачастую громко выступают в защиту децентрализации и индивидуальных прав в личных вопросах. В то же время, атакуя прибыли и «сверхприбыли», они нападают не только на право индивидов свободно действовать в экономической сфере, но и на сами основы свободы во всех остальных областях человеческой жизни.
В своих нападках на прибыли и сверхприбыли - на все «прибыльные» вещи - они оказываются в одной лиге с деспотами и диктаторами.
Если бы они добились своего и прибыли были бы жестко ограничены или полностью запрещены, принудительный коллективизм укрепился бы до этой степени. Личные свободы были бы смыты потоком приказов сверху. Индивид не может быть свободен, если его экономическое существование основано на указе экономического диктатора, оспорить который никак нельзя. На свободном рынке, если вы бросаете работу, работник уходит от вас, клиент отказывается покупать у вас, а поставщик - продавать, то есть другие реальные или потенциальные начальники, подчиненные, клиенты или поставщики. Но в контролируемой экономике других альтернатив нет. Отклонения, оригинальность или необычные склонности не допускаются.
Глашатаи гражданских свобод прекрасно понимают и поистине гуманно формулируют принцип, усердно применяемый ими в сфере сексуальной морали - «Между взрослыми людьми по добровольному согласию допустимо все, и (неявно), недопустимо ничего помимо того, что происходит между взрослыми по добровольному согласию». Но они твердо отказываются использовать это правило для любой другой сферы, кроме сексуальной морали! В частности, они отказываются применить его к экономике. Но такой гуманный принцип должен применяться ко всем сторонам человеческой жизни, включая искателя сверхприбыли, так же как и любителя сексуальных извращений, предпринимателя, так же как и фетишиста; спекулянта, так же как и садомазохиста.
Доказательство того, что извращенцы и прочие несправедливо очерняются, составляет основную часть бремени этой книги. Поэтому нас нельзя обвинить в том, что мы быстро и мимоходом коснулись любителей сексуальных отклонений. Но относиться к сообществу предпринимателей, преследующих сверхприбыли, как к париям, настолько же несправедливо.
Последним критическим уколом в адрес сверхприбылей и свободного рынка является точка зрения, согласно которой в далеком прошлом, в аграрной экономике, когда «жизнь была проще», система свободного предпринимательства, возможно, и была жизнеспособна. Сегодня то, что могло быть пригодным для фермеров и мелких торговцев, просто не подходит. В нашем сложном индустриальном обществе нельзя позволить оставлять дела на откуп анахронистическим прихотям индивидов. Необходим жесткий централизованный контроль со стороны планирующего органа, а из сделок необходимо исключить прибыль и сверхприбыль.
Эта точка зрения распространена. В определенных кругах она считается «самоочевидной». Но анализ прибылей, тесно связанный с отсутствием знаний, должен приводить к противоположному взгляду. Институт прибыли - бесценный помощник в сборе и распространении информации. Он важен и для того, чтобы знания имели эффект. Если что-то можно взять в качестве признака «сложной современной неаграгрной экономики», то это то же самое отсутствие экономических знаний и их использования. Отсюда следует, что система прибыли становится более ценной по мере усложнения экономики. Для такой экономики существенна информация, предоставляемая автоматической системой цен, прибылей и убытков. Экономическая диктатура, если она в принципе жизнеспособна (что не так), является таковой только в простой экономике, которой может управлять одна группа бюрократов.
В заключение необходимо провести существенное резкое и четкое различие между прибылью, которую можно заработать на рынке, и прибылью, которую можно «заработать» на государственных субсидиях и влиянии, т.е., короче говоря, через систему государственно-корпоративного капитализма. На рынке любая передача средств должна быть добровольной. Поэтому прибыль должна опираться на добровольный выбор экономических агентов, показывать и порождать решения для экономических потребностей. Тем самым, утверждение о том, что возможность появления прибыли показывает масштаб несовершаемых сделок, а ее реальное получение указывает на заполнение этих пробелов, применимо только к рыночной экономике.
В отсутствие свободного рынка такие утверждения делать нельзя. В «смешанной экономике» (включающей как элементы свободного рынка, так и элементы принуждения) прибыль может быть обусловлена одним лишь запретом конкуренции. Например, тариф на импорт повысит спрос на продукцию внутреннего производства, и прибыли в национальной промышленности вырастут. Но из этого едва ли можно сделать вывод о выявлении какой-то новой информации или повышении удовлетворенности потребителей. Верным будет как раз противоположное. Связь между прибылью и благосостоянием разорвется, и выводить второе из первого больше будет нельзя.
Уолтер Блок. Овцы в волчьих шкурах: в защиту порицаемых. Челябинск: Социум, 2011
Перевод с английского под ред. В.Новикова